И ты понимаешь в этот момент: это ты дурак, не они вовсе. Они как раз не умеют лгать... да и ты с рождения их всех такими именно воспитал. А стало быть, раз зовут, раз хотят сообщить нечто... да ты упорно не понимаешь, убогий... значит не для тебя, не для твоего понимания скудного оное предназначено. А ты знаешь давно, насколько оно ограничено природой мироздания. Тебя ещё о том тот давний Сократ учил.
Собрался с утра уехать странствовать по ещё тогда весёлому солнечному городу, не то что ныне, когда пасмурность враждебная всё облекла вокруг. Да коты и кошки отговорили.
Все по очереди приходили до полудня, и начинали пристально смотреть. Я у них тонкой организации души. Они это знают. И пользуются. Сволочи. Я уже через 10-30 секунд оборачиваюсь на эти наглые пушистые зелёные глаза: «Вот ты наглая рожа! Чё надо? Не видишь, я с самого подъёма программирую, меня нельзя отвлекать. Даже молчаливым укоризненным взглядом, как ты. Ну ладно, пойдём. Показывай». А там нифига.
Енот зовёт на кухню поваляться, Опоссум — помыть его шубку горячей водой в ванную, белая медведица, Умка наша полярная, Алиса требует включить ей обогреватель под столом и устроить пляж, и сгоняет Рысь, что тоже такая счастливая пришла на пляж (вот я тогда сразу сказал Рыси, что не стоило ей гонять Алису от её новорождённый рысят, отольются кошке мышкины слёзки... отлились, этим утром Рысь снова дежурно получила по кумполу мягкой белоснежной лапой: «Уйди с моего пляжа, я ничего с тех пор не забыла!»)... Рысь поглядела на их бесчинства, да и давай тоже терроризировать меня, как они все: садится тоже рядом и зовёт. Встаю, иду за ней, а она меня уводит под койку, где у неё с тех пор как я и её тоже подобрал — главная шкера, штаб-квартира, секретная база.
Что делать, когда кошки садятся и смотрят, и зовут? И ты идёшь за ними такой, а они тебе ничего и не показывают. Нет, я понимаю, что им нужно всегда моё внимание, понять снова, люблю ли я всё ещё их, как прежде, как вчера, как всегда... Но сегодня они особо что-то пытались мне сказать. Что я так и не понял. Это было важно. И я понял одно: не уходи никуда от нас, как, видим, собираешься. Не надо. Я послушался. Они впервые все настолько настойчивые.
Лежат сейчас, дрыхнут все хором уже давно, часа три.
Я бы конечно предпочёл, чтоб они мне умели словами объяснить многое столь. Что им понятно, но не нам.
Музыка и поэтика, по которой мы тогда в СССР вдруг захотели узнать английскую культуру уже не в переводах, а на языке оригинала.
Тем более, что эту поэзию наш партаппарат отчего-то наглухо отказывался переводить, в отличие от Гомера, Вергилия, Петрарки, Данте... да и даже нагло-американских Шекспира, Кэрролла, О. Генри, Твена, Лондона и хищного империалистического Киплинга, что были у нас в СССР миллионными тиражами повсюду, и дюжин прочих.
Ну, что ж, раз даже английскому учили нас в школах столь демонстративно pro forma — стало быть, хороший повод отбросить их костыли, как учил нас австралийский Алан Маршалл, и пойти самому, не ожидая уж ничьей поддержки никогда и ни в чём.
Эту песню, эти альбомы я сам переписывал тогда с кассет в их платном салоне звукозаписи возле их нового Центра Всемирной Торговли Всем (ну, вы помните, 1905 года), и особенно любил именно за эту психоделику в стихах, авторства Леннона, как понимаю — он там главный панк был. Когда Маккартни, конечно, так и остался главным мелодистом, композитором группы, даже не потянуло тогда слушать все сольные альбомы Леннона, где он заменил Маккартни своей японкой. При всём уважении к древней культуре Японии.
Мы как-то с девушкой расстались, она настаивала только на ценности Леннона, я же, видимо, оскорбил её навек, неосторожно заметив после прогулки на речных трамвайчиках, что Леннон — конечно, сердце коллектива, но Маккартни сделал не меньше в мелодиках. Нагваль и тональ. Уже тогда понял её возмущение во взгляде: «Что?! Маккартни? Вот эта попса? Да пошёл ты!»
Вдруг вспомнил через 30 лет из-за этих строчек:
Sitting in an English garden waiting for the sun... If the sun don't come, you get a tan from standing in the English rain!
Что воочию лицезрел в той прямой трансляции вчера у них там на улицах Лондона во время коронации Карла III. Наш такой вечный Ленинград №2. Город печали, несмелой весны, и особой романтики.
Live: The Coronation of TM The King and Queen Camilla — BBC
С советского (i. e. предельно республиканского, антимонархического) детства всё представлял, по многим книгам, где читал про это: «Как это, коронация? Это, верно, торжественно и красиво...», мечтал увидеть своими глазами. Особенно в Британии, где всегда особо умели в геральдику.
Но Елизавета II будет править казалось вечно, и даже от XXI века удивительного нашего коммунистического будущего, где люди давно заселяют другие планеты (пока чёрт знает чем, марсоходами) откусила изрядный кусок. Молодец, что..., зая наша; наш союзник по антигитлеровской коалиции между прочим, если что. Грустно было, когда её не стало. Вот и сын всю церемонию, верно, думал: «Мам, это всё конечно очень красиво... только зачем это всё, теперь-то?»
А уж про наших российских императоров... только и осталось, что скучать по ним с 1917-го. Тоже ведь могли сейчас так же красиво всё...
Справедливости ради, они тогда, британцы революционные, со своим Карлом I так же республикански поступили, потом отошли правда.
Вот, увидел. Причём во всех подробностях, в цвете, как не было доступно ещё в прошлую коронацию Елизаветы II даже окружавшим её лондонцам и гостям столицы. Мир действительно движется вперёд. Несмотря ни на что. И вклад Великобритании весьма существен все последние века.
Действительно, чрезвычайно торжественно и красиво. И даже привычный английский дождь добавил лиричности. Май вообще самый красивый месяц, при любой погоде уж.
Видели там тоже вдруг в прямой трансляции, в ожидании церемонии, как всегда грустную и немного растерянную, как и подобает поэту, чрезвычайно по-прежнему панковскую рожу Ника Кейва, верноподданного короны, рьяного монархиста, цвета имперского истеблишмента? Рядом с ним как раз PJ Harvey была, как в той песне, или?.. мельком показали.
По случаю войны между основными советскими республиками объявляется бессрочная неделя СССР. И всяческой советской эстрады. Пока это всё безобразие не прекратится.
А оно прекратится. Так или иначе.
Я уж давно готов и к тому, о чём нас антивоенное кино Терминатор предупреждало. С ГКЧП был сразу готов. Что сразу назавтра может быть и всё, к чему нас готовили.
Да и без сопливых скользко, без калифорнийских режиссёров курортных счастливых. Как говорили наши деды, что их Гитлера до самоубийства довели. Мы все эти вещи уже тогда в 80-х знали и понимали куда острее чем их модные голливудские режиссёры, особенно после Чернобыля.
Переходящая в года, всё как мы тогда и предсказывали в 1991-м. Интересно б поговорить с тем, кто тогда предотвратил это сразу. Это так и осталось на три десятилетия для меня загадкой: отчего не сразу? Но и продлил на долгие пустые, трагические в своей бессмысленности 30 лет тупого латиноамериканского одиночества имени Св. Варвары и рабыни Изауры их.
Валентина Толкунова — Мы на лодочке катались
Когда Валентина Толкунова пела тогда эту песню зачаровывающим голосом, я вовсе не думал обо всём её таком. Я только думал: вот взрослая тётенька явно с кем-то таким же как она взрослым заигрывает. Мне это пока непонятно. Да и теперь то же самое впечатление.
Но где найти теперь девушек, что вовсе умели б артикулировать и интонировать на подобном уровне?
